— Да, — кивнула Тео и обняла акушерку — они были одного роста. "Спасибо вам, миссис Франклин, огромное спасибо! Если бы не Мирьям, если бы не вы…"
— Провозгласите свободу по всей земле, — усмехнулась пожилая женщина. "Хороша бы я была христианка, если бы не исполняла того, что Господь нам велит. А ты…., - она прошептала что-то на ухо Тео. Та, покраснев, помотала головой.
— Посмотришь, как оно будет, — заметила акушерка. "Неволить себя, не надо, конечно, а все же…, - она обернулась и помахала рукой Дэниелу, что бежал по набережной: "Успел все-таки".
— Во-первых, держи, — юноша протянул ей тонкую брошюру, — только что с пресса. Это сборник, там твоя статья, и мы еще собрали свидетельств бывших рабов.
— Жизнь в оковах. Издано обществом аболиционистов Массачусетса, — прочла Тео и улыбнулась: "Очень хорошо, что так много напечатали, целых две сотни".
— А во-вторых, — русые, непокрытые волосы юноши ерошил западный ветер, — удачи тебе, Тео, и надеюсь, что встретимся!
— Непременно, — она кивнула темноволосой, изящной головой и пожала ему руку. "И тебе, Дэниел, тоже — спасибо".
Тео подобрала подол простого, светлого миткалевого платья, и весело добавила: "Меир рукой машет, пора в шлюпку".
— А ты, — велел Дэниел юноше, когда они спустились к воде, — не лезь там, на рожон, Ягненок. Понял?
Тот кивнул, и юноши обнялись. Хаим поглядел на то, как шлюпка, наклонившись под ветром, идет к L’Audace: "Я ему письмо отдал, я тебе говорил о нем".
— Правильно, — кивнул Дэниел. Они услышали голос миссис Франклин: "А вы что это в мундирах оба явились? На войну, никак, отсюда?"
— Отпуск закончился, — вздохнул Хаим. Посмотрев на часы, он добавил: "Уже скоро на позиции, и мне, и лейтенанту Вулфу".
— Мне, значит, в госпиталь возвращаться, — хмыкнула акушерка. Строго посмотрев на них, она велела: "Пойдемте, кофе вас напою, надеюсь, что не в последний раз".
Тео, стоя на корме корабля, прищурилась — золоченый кузнечик сверкал под лучами полуденного солнца, черепичные крыши Бостона таяли в легкой дымке, пахло солью и свежестью, и она озорно подумала: "Совсем не укачивает".
— Это пока, — будто услышав ее, сказал Меир. "Еще можем в шторм попасть".
— Все равно не укачает, — девушка вздернула голову. "Я знаю". Тео помахала удаляющемуся берегу и шепнула: "Прощай, Новый Свет".
— Вот и все, — нарочито весело сказала Марта, выжимая тряпку над серебряным тазом. "Сейчас мистер О’Доннел тебя переоденет, и я поиграю, да, папа?"
Отец, как всегда, лежал с закрытыми глазами. Марта, вздохнув, поцеловала высокий лоб. Она забрала таз. Выйдя с черного хода в напоенный августовским солнцем, тихий сад, Марта выплеснула воду.
— Так не бывает, — зло подумала девушка, присев на теплые, каменные ступени. "Не бывает, чтобы с первого раза. Но ведь уже неделя прошла, а до сих пор ничего нет. Может быть, это из-за волнения. Даже к врачу не съездить, нельзя оставлять этого мерзавца наедине с папой. Есть же какие-то травы, та старуха, у микмаков, которая лечила — к ней и женщины ходили. Тут даже индейцев нет неподалеку — не узнать. Но я не буду ему говорить, ни за что, — она помотала головой в шелковом чепце. Сорвав несколько поздних, пышных роз, девушка вернулась в дом.
— Вот, — улыбнулась Марта, поставив цветы в китайскую вазу, — если ты откроешь глаза, папа, то ты увидишь — какие они красивые.
— У нее другой голос, — подумал Теодор. "Девочка, бедная моя, что с ней случилось? Как будто хочет заплакать, и не может, сдерживается. Господи, ну сделай так, чтобы с ней все хорошо было, прошу тебя".
Марта присела к фортепиано и полистала ноты "Сарабанда" Генделя. Я знаю, как ты ее любишь".
Она положила нежные пальцы на клавиши, и, глубоко вздохнув, — начала играть. Музыка наполнила комнату. Теодор, почувствовав тонкий аромат цветов, — осторожно, медленно поднял веки. "Могу, — понял он. "Господи, спасибо тебе. Хотя бы это могу сделать".
Марта играла, и не слышала, как дверь в опочивальню чуть заскрипела. "Отличная у нее техника, — усмехнулся Дэвид, укрывшись за вышитой портьерой. "Обо всем остальном, конечно, так сказать нельзя. Хотя она мне не для этого нужна, для этого у меня в Виргинии их полон дом. Сыновья, — он сладко потянулся. "Деньги я от нее уже получил, родит пару здоровых мальчишек, и я устрою ей какой-нибудь несчастный случай".
Девушка закончила и, повернувшись, ахнула — на нее смотрели лазоревые глаза отца.
Марта едва успела открыть рот, как услышала от двери ленивые аплодисменты.
— Отлично, просто отлично, — похвалил ее Дэвид, заходя в опочивальню. "Ты будешь, рада узнать — я велел отправить это фортепьяно — он положил руку на резную крышку инструмента, — обратно в Виргинию".
— Зачем? — недоуменно спросила Марта и тут же, ехидно, добавила: "Впрочем, это ваш подарок, можете его забрать обратно, если у вас на юге так принято".
— Язык прикуси, — холодно посоветовал ей свекор. "Начинай собираться, на следующей неделе мы едем в поместье. За отца не волнуйся, я заказал особую карету, с ним будет врач из Уотертауна".
Марта взглянула на отца: "Я никуда не поеду, вы же обещали…"
— Дом уже сдан, с сентября, — Дэвид привольно раскинулся в кресле и прикусил зубами сигару. Марта вырвала ее из губ свекра. Вышвырнув окурок в открытое окно, она холодно заметила: "Тут вы курить не будете, тут лежит больной человек".
— А ну иди сюда, — мужчина яростно рванул ее за руку. Поднявшись, Дэвид прижал ее к фортепиано: "Я буду делать все, что я захочу, там, где я этого захочу. Не веришь? — он зашарил рукой у нее под юбками. Марта крикнула: "Нет! Я прошу вас! Тут же мой отец!"
— Да он придурок, — Дэвид сорвал с нее чепец и, запустив пальцы в бронзовые волосы, — нагнул ее голову к клавишам. "У него половины черепа нет, — мужчина расстегнулся, — он хуже собаки, та хоть голос хозяина понимает. И ты, Марта, — он раздвинул девушке ноги, — тоже научишься покорности. Иначе твой папа и до вечера не дотянет".
— Не надо, — измучено плача, попросила девушка. "Пожалуйста, не при нем, пожалуйста…."
— Хорошо, — подумал Дэвид, глядя сверху на ее стройную спину, на рассыпавшиеся по плечам волосы. "Очень хорошо, так с ней и надо. И бить чаще, женщины только хлыст понимают, на остальное у них разума не хватает".
— Вот так и стой, — наконец, рассмеялся он. "Пусть твой папа полюбуется на дочку". Дэвид отстранился, Проведя рукой у нее между ног, наклонившись, он шепнул: "Думаю, следующей весной мистер Теодор увидит внука. Такое радостное событие, милая невестка".
Марта опустила голову в ладони и тихо заплакала.